|
Я попал в вооруженные силы традиционным образом: по окончании Пединститута. Конечно, готовился к этому не без опаски. Как и следовало ожидать, родительская забота не обошла меня стороной. Заблаговременно, как музыкант-исполнитель, я был прослушан в оркестр Киевского Суворовского училища, где меня ожидали немедленно по факту призыва в так называемом городском Пересыльном пункте. Это – окруженная высоким каменным забором и охраняемая солдатами с собаками, громадная территория в районе Старой Дарницы, напоминающая концентрационный лагерь из всем известных фильмов. С небольшим отличием: заключенных в лагеря забирали принудительно; я же должен был прийти на этот пункт самостоятельно в 8.00 утра, где меня на плацу ожидал вызов офицера оркестра с соответствующей разнарядкой. В предыдущий вечер мы активно отметили мой призыв в компании друзей и приятелей; разумеется, следующее утро я умудрился проспать: в Пересыльный пункт попал где-то в 11.00 Встреченные однокашники из института, - я, как вы понимаете, призывался не один, - сразу проинформировали: - Тебя по громкой связи вызывали пофамильно несколько раз! – Ошалевший от всего увиденного: сельские подростки, с утра в драбадан бухие от тройного одеколона – главного напитка на территории Пункта, безудержно жаждущие подраться или получить в морду. Инвалиды, продающие доморощенную порнуху прямо в туалетах. Овсянка на обед, подпрыгивающая, словно резиновый мячик. Казармы, набитые очумевшими призывниками сверх всякой меры, выход в туалет исключительно по регламенту. Соответствующее отношение сержантов – тамошних «Паханов» - все это деморализовало и, поначалу, отнюдь не способствовало поиску выхода из сложившегося положения. Прошла ночи в этом хлеву я понял: нужно что-то предпринимать! Ведь был еще и Афганистан, который жаждал очередного «молодого мяса», и куда мне абсолютно не хотелось попадать… Утром я перелез через забор и отправился звонить родителям – доложить обстановку, посоветоваться. Благо, телефонная будка была неподалеку; папа и мама были дома. На мое соображение «слинять» из Пересыльного пункта навсегда - т.е. дезертировать - мне было принципиально сказано – нет; в то же время папа пообещал подсуетиться, дабы найти оптимальное решение, и вмести с мамой прийти меня проведать «на зоне». Так я прозвал выпавшее на мою долю испытание; именно тогда я решил сделать то, что в итоге никогда не сделал, и о чем до сегодня отчаянно сожалею: начать писать дневник о своих армейских буднях… … Папа с мамой появились на холме во второй половине дня – территорию пункта окружали лесистые взгорки, заполненные отчаявшимися родителями; позвать, пообщаться со своими чадами было реально, лишь вручив определенный подарок (как правило, бутылку водки) охраняющим пункт солдатам. Папа подтвердил свой разговор с одним из давних друзей – военных переводчиков, о том, что меня призовут в оркестр Харьковского военного училища. Попросил терпеть и ждать, внимательно прислушиваясь к объявлениям по радио. Еще одни сутки на Пересыльном пункте, и, ближе к вечеру – объявление моей фамилии на построение и - в путь. Родители, - каким-то чудом уточнив время моего выезда в Харьков, прибыли на железнодорожный вокзал проводить сына, что чрезвычайно напоминало встречу заключенных и передачу им пищи сердобольными самаритянами… Так началась моя «ссылка» в вооруженные силы СССР, сроки прохождения которой я, в отличие от настоящих ссыльных, отмечал на своем солдатском ремне поденно… Следует сказать, что этот «срок» длиной в 365 дней, стал для меня чрезвычайно важным, полезным и ценным как в смысле понимания собственного места в тогдашнем Советском «бытии», так и в формировании дальнейшего творческого роста, как музыканта, исполнителя, и композитора. Впрочем, это уже совсем другая история. А некоторые стихотворные зарисовки, представленные вашему вниманию – о тогдашних армейских реалиях, воочию увиденных и пережитых на протяжении 10 ноября 1974 - 10 ноября 1975…
ИЗ АРМЕЙСКОГО АЛЬБОМА
|